Сложные отношения науки и управления обществом…
Уважаемые коллеги, дамы и господа...
Примите мои приветствия из Праги. Спасибо за приглашение и возможность выступить. Я рад, что мы можем общаться дистанционно в то время, когда сложные времена не способствуют прямым контактам. Я верю, что «все пройдет», как написано на кольце царя Соломона.
Я хотел бы сосредоточиться, как сказано в названии моего выступления в программе нашей конференции, на взаимоотношениях между наукой и управлением обществом, другими словами, на взаимоотношениях между наукой и политикой. Эти отношения сложные, но также запутанные и часто трудные. Науке и политике часто бывает трудно найти дорогу друг к другу, хотя с обеих сторон нередко звучат радостные заявления о том, что все вокруг залито ярким солнечным светом и обе стороны пребывают в дружеских объятиях.
Я внимательно прочитал информационное письмо к нашей конференции, и мне ясно, что в нем подчеркивается тенденция к повышению сложности и мультидисциплинарной науки, отказу от узкого резортизма и более широкому обмену научными знаниями. Именно об этом мы должны говорить на нашей конференции…
Мы должны задать ключевой вопрос: почему это так важно и что от этого выиграют наука, общество и люди…?!? Существует ли реальный общественный спрос на это, или это просто выдача желаемого за действительное некоторыми сторонниками науки, которые считают, что комплексная наука будет иметь больший вес или авторитет в процессах принятия решений обществом, если она представит меньше комплексных взглядов, а не больше специализированных...?!?
Наука сегодня все больше берет на себя ту роль в обществе, которую раньше играла церковь. Раньше мы спрашивали, соответствуют ли наши действия и планы воле Божьей, теперь мы спрашиваем, есть ли у нас необходимое экспертное мнение.
Урок истории, в которой церковные власти играли роль «arbiter elegantiare» и «advocate diaboli» одновременно в условиях близости к власти, один. Чем ближе к власти, чем больше и чаще мы с ней ассоциируемся, тем хуже. Ощущение власти развращает, а ощущение абсолютной власти развращает абсолютно. Прекрасная пословица гласит: «Кто мешает отруби, того свиньи съедят». Чем больше церковь вмешивалась в политику, тем больше росло ее ощущение власти, тем больше она теряла свое реальное влияние и положение в обществе. То же самое можно сказать о науке и современной политике. Наука будет терять свое влияние и престиж в обществе...
Некоторые из нас считают, что престиж науки будет тем выше, чем больше к власти и ее политике будут прислушиваться или даже чем больше будут следовать науке и ее советам. Другие считают, что очень жаль, что наука и ее представители не правят напрямую. Это была бы своего рода меритократия, пародия на аристократию, где аристократические титулы были бы заменены академическими. Нужно было бы еще придумать наследственный характер профессорского звания или звания академика, и это было бы почти идеально. Однако идея о том, что академики - нечто большее, чем обычные люди, и призваны управлять ими, а особенно говорить им, что для них хорошо и чего они должны желать, к сожалению, очень распространена, по крайней мере среди некоторых академиков.
Помимо личных политических и властных амбиций, которые, естественно, дремлют в каждом из нас, существует фундаментальное непонимание того, что такое наука и для чего она нужна. Это непонимание настолько глубоко, что граничит с отсутствием базового образования. В конце концов, Грегори Бейтсон и многие другие утверждали, что каждый ученик должен знать, что карта — это не ландшафт, а наука — это не мир, а лишь модель, так называемой «объективной реальностью». Никола Талеб говорит то же самое другими словами: «Просить науку объяснить жизнь и ее вопросы - все равно что просить грамматиста объяснить поэзию». Шестьдесят лет назад Оксфордский университет доказал, что язык не способен описать даже объективную реальность, не говоря уже о самой реальности, и это вдвойне справедливо для языка права, о языке науки не говоря. Ведь науке не хватает наших чувственных восприятий, и ни одна теория не может описать цвет, вкус, запах, мелодию или любое другое ощущение.
Две с половиной тысячи лет назад Демокрит из Абдеры в одном из немногих сохранившихся фрагментов писал, что разум говорит: «Скажи цвет, скажи сладость, скажи горечь; на самом деле это только атомы и пустота». Чувства отвечают: «Бедный разум, неужели ты надеешься одолеть нас доказательством, в котором ты только что ссылался на нас? Твоя победа — это твое поражение».
Демокрит - не единственный автор картины этой антиномии. Артур Эддингтон выдвинул идею о том, что в физическом мире мы наблюдаем теневое представление обычной жизни. Тень моего локтя, покоящегося на теневом столе, как теневые чернила, впитывающиеся в теневую бумагу... Откровенное осознание того, что физика как наука имеет отношение к миру теней, - одно из ее важнейших достижений последнего времени. Заявлению Эддингтона меньше века, но оно означает, что к концу XIX века ученые начали понимать, что исследуют не сам мир, а его картину, называемую «объективной реальностью» или также «гипотезой реального мира».
Я рекомендую вам, при всей скромности, ознакомиться с работой Николая Кузанского «О возможности-бытии», середины XV века. В нем показаны споры о форме божественного бытия как предшественника «нашей» объективной реальности...
Думать, что такая строго самой собой ограниченная система, как наука, может контролировать системы неизмеримо большей сложности, такие как власть и ее политические проявления, основной характеристикой которых является безграничность, - просто ребячество. То, что люди в одной системе в среднем более образованы, чем в другой, не играет никакой роли. Уровень образования ничего не говорит о том, какие мы люди и как мы умеем взаимодействовать с другими людьми. Более того, сегодня мы не в состоянии строго определить, что такое образование на самом деле и кто является более или менее образованным. В нашем мире действует естественный закон: «более сложные системы могут управлять более простыми, но не могут существовать и функционировать без них». Выполнение роли системы, которая, хотя и не может контролировать власть и политику, но необходима для них, — вот подходящая арена для науки.
Более того, настоящая наука обладает замечательным свойством быть глобально совместимой через государства, культуры, цивилизации. Это в большей степени относится к естественным наукам, чем к общественным, как шуткой говорят «противоестественным». Возможно, именно здесь есть место для большей взаимосвязи отдельных наук и науки в целом. Простая сентенция о том, что когерентность, сходство всегда старше различия и к тому же относится к другому логическому типу, более сложна, поскольку возникает путем своего рода калибровки широкого класса актов, и только в ее рамках происходят циклы обратной связи. Поэтому поиск сходств, подобий и связей для нахождения практических и необходимых человеку решений гораздо важнее, чем научный поиск различий и отрицание теорий. Общественные науки должны заменить парадигму отрицания на парадигму сходства или связи.
Реальность не является неподвижной, она не метафизична по своей природе, без времени и без изменений. Реальность — это драма, процесс, сюжет, открытая история. Поэтому ее нельзя отождествлять с системой научного знания, по крайней мере, с той, которая является окончательной, закрытой и завершенной. Нельзя также объявить способ получения этого знания единственно научным, исключающим другие подходы. Научное знание имеет право на познаваемую реальность не потому, что оно приближается к ее окончательному познанию, а потому, что оно само является частью познаваемой реальности и настолько ее частью. Ведь сама наука — это реальный, то есть естественный, процесс: познание — это деятельность живых существ из плоти и костей, вписанная вовремя. Любая деятельность воздействует на реальность, и сама находится под ее влиянием.
Люди, обладающие определенными знаниями, ведут себя иначе, имеют иные проблемы и задают иные вопросы, чем люди, обладающие другими знаниями. Поэтому их познание также отличается. Это приводит к возникновению несоизмеримых, несовместимых представлений о реальности - парадигм, столкновение которых является движущей силой развития науки и смена которых составляет костяк истории познания. Но это уже реальная история, увлекательное движение истории познания в новейшее время.
Коллеги, дамы и господа, я считаю, что научные исследования и управление обществом слишком несопоставимы, чтобы настоящая наука и ее представители были одновременно представителями власти. Позвольте пожелать всем нам развития настоящей и независимой науки, а не науки, подчиненной трону и столу владыки...
Спасибо вам за внимание. Всего вам доброго и с новым годом…